О книге Светланы Алексиевич «Чернобыльская молитва», изд. «Время», 2006 г.

На современных книжных комбинатах, производящих постапокалиптическую фантастику, трудятся сотни человек: генераторы новых проектов, авторы, «негры», pr-менеджеры, копирайтеры. Ежегодно на любителей подобного рода чтива обрушиваются десятки толстенных томов, кишащих крысами-мутантами, бандами садистов, зомби и супергероями, сумевшими в одиночку противостоять этим ужасам «жизни после жизни». Постапокалиптические саги тянутся годами, переходя от одного автора к другому, как эстафетная палочка. Издатели выдают на-гора новые тонны макулатуры, а читатели охотно впиваются жадными глазами в убористые тексты «страшилок». «Постапокалиптика» — это уже не жанр, а масштабная индустрия: тексты, кино, игровые программы. Ни один из нынешних лауреатов престижных литературных премий не может похвастаться популярностью и тиражами фантастов, сочиняющих про «конец света». Прилепин, Пелевин, Быков и даже Акунин – это просто карлики у ног циклопических фигур авторов романов-клише про «сумеречный мир».

Однако постапокалиптический кошмар романа Светланы Алексиевич перевешивает все собранные вместе труды фантастов. Если бы существовал прибор, дающий возможность определить уровень «жести» художественного произведения, то книга Алексиевич его просто бы вывела из строя, как сверхповышенная радиация дозиметр. Тираж романа Алексиевич не указан. Но скорее всего, он не больше 5000. Ничтожная цифра на фоне гор постапокалиптики. И все же эта книга «ставит крест» на одном из самых популярном течении буквотворчества.

Вообще, как ни крути, фантастика – это сказка, «ложь с намеком». Только сказка мастеров постапокалиптики изначально являлась былью. Черной былью. Чернобылью. Прежде чем массовый русскоязычный читатель отправился странствовать по «ту сторону ядерного коллапса», бренная земля уже лет двадцать как превратилась в поле развития фантастического сюжета. Поэтому на фоне реального апокалипсиса, начавшегося 26 апреля 1986 года, все постапокалиптические проекты в лучшем случае выглядят нелепицей, в худшем – циничной игрой. Обогнать свое время и стать пророками Чернобыля удалось лишь братьям Стругацким. Читая «Пикник на обочине», начинаешь невольно верить в фантастическую способность литературного слова становиться реальностью. Современные фантасты не имеет пророческих амбиций, зато активно используют слово «сталкер», найденное пророками. Еще одно пророчество (невольное) выдал в 1972 году художник Эрик Булатов. Его полотно «Опасно» выражает всю суть чернобыльской трагедии: мир остается таким же живописным и удивительным, но каждая его травинка и былинка пропитана смертельным ядом.

Светлана Алексиевич метко назвала свою книгу «хроникой будущего». Этим она как бы определила жанр. Но, все-таки, «Чернобыльская молитва» — это роман. Роман в монологах. Невооруженным глазом видно, что голоса ребенка, ученого, матери, военного, учительницы, партийца, библиотекарши, журналиста, крестьянки являются голосом автора. В жизни люди так литературно, так экспрессивно и красиво не выражаются. Подмена Алексиевич голосов своих интервьюеров собственным философствующим голосом – единственный художественный вымысел книги. Монологи следуют один за другим конвейером удушающего отчаяния. Пересказать их невозможно. Да и смысла нет. Так как все они представляют реалии обыденного, тихого ужаса: «Меня мобилизовали на сборы. Я был на крыше 4-го энергоблока три раза по сорок секунд. И вот теперь умираю от рака крови. Очень хочется жить». Эх, если бы любители постапокалиптики хоть одним глазком заглянули в эту книгу, им бы вымышленные блуждания по вымершим после ядерной войны городам показались детским лепетом. Но по закону массовой культуры книга (кино, TV, интернет) должна развлекать и отвлекать. Поэтому потребитель предпочитает читать про «качков» с пулеметом, а не про гниющего заживо пожарника АЭС.

Чернобыльский апокалипсис красив, но тривиален. Здесь нет монстров, чудовищ, мутантов. Зато есть бескрайние луга, шумящие сочной травой, густые леса шелестящие листвой, прозрачные реки, тучные коровы… Картинные виды Белоруссии и Украины после катастрофы стали еще больше радовать глаз. Только все эти прелести жизни насыщены микрорентгенами. Дети играют в песочнице, но песок смертельно фонит. Жизнь как бы продолжается, но это – жизнь живых трупов. И люди продолжают уходить, расплачиваясь за свой героический альтруизм жизнями. А радиоактивные остатки, как известно, разлагаются тысячелетиями. Поэтому неизвестно, как еще аукнется Чернобыль, Фукусима, Новая Земля через десять, двадцать, тридцать лет. Так что, дорогие фантасты, апокалипсис-то уже на дворе. А вы его прозевали, заигравшись спецэффектам. Будущее оказалось в настоящем. Думаете, реальный Чернобыль недостаточно соответствует формату коммерческой фантастики? Хорошо, давайте посмотрим на него с другой стороны.

Пожар на 4-ом энергоблоке и его последствия – это не только глобальная катастрофа. Чернобыль – это реальная матрица чудовищного апокалипсиса, разорвавшего в клочья Советскую Империю, социалистический лагерь, да и весь мир, по сути. Но ограничимся бывшими республиками СССР. Авария на АЭС – идеальная модель Большого Чернобыля, в эпоху которого мы и живем. Аналогия такова: кровавые события конца 80-х-начала 90-х – Алма-Ата, Тбилиси, Нагорный Карабах, Таджкистан, Приднестровье, Прибалтика, путч, Чечня, расстрел Белого Дома, Беслан, взрывы жилых домов в Москве и Волгодонске, теракты в метро – все это непосредственно пожар на 4-ом энергоблоке и гибель тех, кто первым рванул на реактор – пожарников и ликвидаторов. Им удалось наспех «засыпать реактор песком, завалить свинцовыми плитами, залить бетоном. Но сегодня саркофаг на блоке стал покрываться трещинами…» А это уже аналогия нашей нынешней непрекращающейся «стабильной стабилизации». И вот что странно: взрыв в Чернобыле и начало развала СССР совпали. Вот такая конспирологическая фишка, фантастическая аллегория и постмодернистское обобщение одновременно. Реальность обернулась фантастикой.

P.S. На одной из встреч с читателями некий маститый писатель (мастер, правда, не постапокалиптической, а боевой фантастики), подавляя поклонников стальным взглядом терминатора, заявил следующее: «В современной российской фантастике истинную ценность представляет творчество лишь одного автора. Этот автор – я».

Затем писатель на секунду задумался и добавил: «Впрочем, есть еще один неплохой писатель. Он, так же как и я, владеет боевыми искусствами, служил в спецназе, прошел несколько горячих точек. Он знает, как и о чем писать».

No comment.

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>